В Таджикистане аналогичную дату не отмечают, несмотря на то, что только в 1937-1938 годах репрессиям подверглись более 15 тысяч человек из числа населения молодой республики.
Мухиддин Ходжазода, народный писатель Таджикистана, родился в 1938 году в Ставрополе, в период, когда его родители находились там в ссылке. Отец народного писателя Олимхон в 1920-е годы был преподавателем медресе «Хазрати Бобо» в Худжанде.
Один из его учеников не разделил идеи советской власти и даже восстал против Красной армии. При посредничестве Олимхона его ученик сложил оружие и сдался властям, но, тем не менее, был казнен. Властям донесли, что домулло Олимхон скорбит по своему ученику. Это стало поводом для выдвижения против него обвинения и дальнейшей высылки в Ставрополь. «В Предкавказье отец работал охранником зернохранилища. Там родина зерна, и днем и ночью он выполнял свою работу», - рассказывает Ходжазода.
Их семье повезло больше, чем остальным и при помощи своих знакомых они смогли вернуться в Самарканд. Но для тысячи других людей эти ссылки оказались последними.
Периоды Красного террора
Массовые репрессии тридцатых годов затронули на территории Таджикистана самые разные слои населения, в частности, общественных деятелей, представителей интеллигенции, госслужащих, дехкан, духовенства и просто обычных жителей, которые были подвергнуты гонениям, арестам и казням через расстрел.
Согласно общей статистике арестов, органами НКВД Таджикской ССР только за 1937-38 годы были репрессированы 15 тыс. 704 человек, большинство из которых были расстреляны. Точная или хотя бы приблизительная информация о количестве жертв “красного террора” по Таджикистану до сих пор не озвучена.
“Репрессии имели разный характер в зависимости от исторического периода. Если в первые годы жертвами становились лица, работавшие с Царской Россией или Бухарским эмиратом, то позже, когда стали отбирать земли в пользу государства, начали наказывать крестьян и тех, кто выступал против создания колхозов. С 1936 года уже началась репрессия в отношении партийных и государственных деятелей”, - рассказывает таджикский журналист Курбон Аламшоев. Он отмечает, что в этот период колесо «красного террора» прокатилось по тем, кто стоял у истоков установления советской власти и во всех республиках первые лица на республиканском, областном и городском уровнях были репрессированы.
В Таджикистане среди репрессированных политических деятелей оказались такие авторитетные фигуры как Абдурахим Ходжибаев, Нусратулло Махсум, Шириншо Шотемур, Абдулкодир Мухитдинов, Чинор Имомов и другие, большинство из которых с течением времени были полностью реабилитированы.
Насаждение страха
Таджикский писатель Абдурахмон Абдуманнонов говорит, что репрессии очень сильно повлияли на национальный дух и развитие культуры таджикского народа, поскольку страх стал самым основным инстинктом у людей. «Сильно пострадали деятели нашей литературы. Рахим Хошим, Гани Абдулло, Холик Мирзозода, Джалол Икроми тоже одно время был арестован. У Гани Абдулло весь род, их отец, брат Рашид Абдулло погибли в этой тюрьме. Сам Гани Абдулло вернулся, но двое его шурина Абдулхаким Косимов и Маъруф Расули, которые были видными деятелями культуры и науки, погибли», - рассказывает Абдуманнонов.
Отношение к репрессиям
В Таджикистане отношение к Сталину и репрессиям 30-х годов постепенно начинает меняться. По крайней мере, в обществе и СМИ чаще стали поднимать эту тему. Между тем, очень многие по сей день склонны к оправданию сталинских репрессий. Такая прослойка людей, как правило, связывает это с политической необходимостью того периода, а Сталина называют «спасителем планеты».
Пенсионер Рустам Бегматов, житель Аштского района, - бывший преподаватель средней школы. За свои средства он восстановил заброшенный бюст Сталина и по сей день охраняет его. Кроме того, он планирует построить современный музей и чайхану имени Сталина. «Мой отец был участником Великой отечественной войны, до конца жизни был коммунистом. В его библиотеке сейчас более 500 книг. Я также с 1991 года являюсь членом коммунистической партии», - рассказывает Бегматов.
Без книги памяти
Общество «Мемориал» в России на основании Книг Памяти, составленных в некоторых бывших республиках СССР о жертвах сталинских репрессий, создало единую базу данных «жертв политического террора в СССР», которая в настоящее время включает в себя 3 млн 100 тысяч записей. Однако, как отмечается на сайте организации — это не более четверти от общего числа политического террора.
В архиве «Мемориал» в одной из телефонных бесед с Радио Озоди отметили, что по Таджикистану у них почти отсутствуют какие-либо данные, поскольку страна до сих пор не приняла закон «О реабилитации жертв политических репрессий» и доступ к информации по жертвам репрессий закрыт.
Историки называют разные причины отсутствия Книги национальной памяти у таджиков. Кто-то обуславливает это политическими мотивами руководства Таджикистана, кто-то отсутствием научного интереса к проблеме. Историк Камолиддин Абдуллаев объяснил такое явление следующими причинами:
- Объективная причина. Прежде всего, слабым национальным самосознанием. У нас сильно местечковое, общинное самосознание. У каждого свои герои. Гармцы помнят и скорбят о Нусратулло Максуме, памирцы - о Шириншо Шотемуре, ходжентцы - о Абдурахиме Ходжибаеве. Причем, эта память поддерживается путем написания биографий, в которых «репрессирован-расстрелян-оправдан» идет одной строчкой и нет исторический оценки того периода. Нет никакого осуждения, просто констатация факта. Умолчание свойственно всей таджикской историографии.
Субъективная причина. У большинства таджиков особое – трепетное отношение к советскому периоду и Сталину, что также удерживает их от критики репрессий и этого периода в целом.
Ученый отмечает, что таджикская историография утверждает, что советская власть, несмотря на все допущенные ею ошибки, спасла таджиков от ассимиляции с «пантюркистами». Критика репрессий неизбежно приведет к критике Сталина, который для многих таджиков остается «харизматичным героем и спасителем».
Открытие архивов, по словам Камолиддина Абдуллаева, может дестабилизировать общественное сознание, поскольку многие советские деятели, которые оценивались ранее положительно, могут потерять свой высокий общественный статус из-за причастности к репрессиям. Вместе с тем, ученый уверен, что открытие архивов является вопросом времени и рано или поздно найдет свое решение.
